Стальные гончие, эп. 2, Sforza

Персонажи и весь мир принадлежат Сунао Йошиде.
Автор: Sforza
Рейтинг: не обнаружено
Жанр: альтернативная вселенная



1.
Площадь вокруг базилики св. Антонио в Падуе напоминала волнующееся разноцветное море. Большой и оживленный город до Армагеддона, Падуя после катастрофы пришла в упадок и превратилась в обитель призраков прошлого. Живых здесь было немного – 80 братьев из ордена св. Антонио, жившие в базилике, и две сотни горожан, которых можно было с успехом называть крестьянами. Улицы мешались с небольшими возделанными полями, садами и огородами, полуразрушенные, но все еще сохранившие свое величие здания – с простыми одноэтажными домиками.
Падуя имела свое самоуправление и жила в основном за счет фермерства и паломников: древняя базилика считалась святым местом наравне с Собором св. Петра в Ватикане и горсткой других церквей, которые пережили Армагеддон. По праздникам город оживал – приезжали гости, выходили из привычной полудремы сами падуанцы.
Нынешний праздник, годовщина завершения реставрации базилики, был особенным. Он притянул в Падую сотни людей. Ибо... сегодня мессу в базилике отправляли два кардинала, прибывшие из Рима. И не кто-нибудь, а советники самого Папы. По улицам, сверкая начищенными доспехами и золотым шитьем на алых рясах, расхаживали вооруженные до зубов воины Святой Инквизиции. У самого храма, помимо почетного караула инквизиторов, мелькали священники в черных сутанах и монахини в белом – сотрудники министерства иностранных дел.
Падуя полнилась восторженными слухами. Рассказывали о харизматичном и грозном кардинале Франческо ди Медичи, Гласе Веры, как его иногда называли, о его сводной сестре, кардинале Катерине Сфорце, чья красота заставила бы побледнеть от зависти саму Венеру, языческую богиню любви. Чуть тише говорили, что в Риме и всем Ватикане правят именно эти двое, а не мальчик в папской тиаре. И уж совсем тихо шептались, что Сфорца и Медичи ненавидят друг друга так же, как вампиры ненавидят людей. Однако при виде обоих кардиналов, шедших по широкой аллее к базилике в окружении своей охраны и мирно беседовавших, людей одолевали сомнения в последнем.
- ... Катерина, ты зашла слишком далеко. Этого не было в договоре! – Франческо ди Медичи с трудом говорил на пониженных тонах.
- Разве ты не дал слово поддержать меня на переговорах с Богемией? – Катерина Сфорца участливо склонила голову набок.
Со стороны казалось, что глава Конгрегации Веры чем-то возмущен и делится этим с государственными секретарем Ватикана, а та явно ему сочувствует. Телохранители обоих кардиналов делали вид, что они тут не при чем и ничего не слышат. Лучше всего это получалось у двух, очень похожих друг на друга рыжеволосых ватикановцев. Только один был облачен в униформу Инквизиции, а второй – в черную сутану патера из штата Сфорцы.
- И я его сдержал. Но это уже перебор! Там, где нужна сила...
- ... там я использую слово и дипломатию и создаю негативный имидж Ватикана. Ты это хотел сказать?
- Именно! – яростно сверкнул глазами Франческо. - Теперь они будут считать нас слабаками и мягкотелыми!
- Пока не посмотрят на братьев-инквизиторов, в частности, брата Петра, - кардинал Сфорца с тихим смешком убрала с глаз прядь золотых волос и продолжила. – Брось, Франческо, ты их достаточно напугал свои заявлениями о крестовом походе. Сейчас они сами будут давить своих же еретиков.
- Как же.. Там пол-страны таких... – Медичи кисло улыбнулся приветствовавшим его людям.
Катерина – та без особых усилий удерживала на лице легкую светскую улыбку и приветливо кивала восторженным падуанцам. Сказывался многолетний опыт дипломата и политика.
- Брат, откуда у тебя такая информация? – промурлыкала она.
- Это все знают, - буркнул в ответ Франческо.
- Кто это – «все»?
К счастью для Медичи, отвечать ему не пришлось: кардиналы подошли к входу в базилику, где на потрескавшихся от времени каменных ступенях их ожидало все руководство ордена св. Антонио, которому ныне и принадлежал храм, вместе с тремя епископами в черно-фиолетовых сутанах.
Контраст был велик: пышные, переливающиеся золотом и драгоценными камнями алые и белые одежды римского духовенства и скромные коричневые рясы монахов. Франческо, не любивший церемонии такого рода, высокомерно вздернул подбородок, в то время как Катерина, ничуть не смущаясь и не выказывая брезгливости, подала затянутую в белую с золотым крестом перчатку руку старому аббату. Пришлось и Медичи поступиться своим аристократизмом и скопировать жест сестры. Все же перед Богом были равны все, а в глазах местного населения бедные братья-антониацы были почти что святыми.
Легкий ветер, пахнувший лугом, чуть шевелил волосы Сфорцы, которая внимательно слушала приветственную речь аббата ордена. Когда откуда-то сверху неожиданно спикировала и пронеслась над плечом кардинала ласточка, Катерина подняла голову и улыбнулась: на портале базилики между грубоватыми постармагеддонскими барельефами виднелись конусообразные гнезда. Монахи, похоже, не возражали против такого соседства.
Взгляд самого красивого кардинала Ватикана скользнул по испещренным трещинами серым колоннам, задержался на статуе Богоматери над входом в базилику, на которой виднелись остатки позолоты. Затем переместился на аркообразную табличку у ног статуи. В обрамлении лепных цветов и оливковых ветвей поблескивала надпись: ARTE ET HUMANITATE, LABORE ET SCIENTIA «Искусством и человеколюбием, трудом и знанием». Девиз ордена св. Антонио, которому его члены верны уже на протяжение более чем 120 лет. И руководствуясь которым, они отстроили сильно пострадавшую базилику, не прибегая к помощи посторонних. Были восстановлены все шесть часовен, монахи сумели реставрировать даже древнюю фреску с Девой Марией на одной из колонн.
По регуле антонианцев в храм Божий могли зайти только те, кто собирался молиться. Те, кто был достоин. Это уже обговаривалось ранее, вызвало массу споров главным образом среди отвечавших за безопасность обоих кардиналов. Пытались как-то обойти это правило, но бесполезно. Кто-то предложил мессу служить перед базиликой, чтобы оба высших иерарха церкви Ватикана не остались одни, без защиты. Но все опять уперлось в регулу, не соблюсти которую означало выказать непочтение к монахам.
- Не будет растягивать это мероприятие, - сказал на испанском Медичи.
- Брат мой, мы должны проявить уважение к благочестивым братьям, - Катерина чуть нахмурила брови.
Базилика встретила кардиналов гробовой тишиной, прохладой и уютным полумраком, в котором мерцали теплые огоньки свечей. Шедший впереди монах то и дело оглядывался и одновременно умудрялся сгибать спину в поклоне. Вот и сейчас он обернулся на голоса, но Катерина знаком велела ему идти дальше. Про себя Железная Леди понадеялась, что он не знает испанского.
Франческо надулся – образно, разумеется, и это было заметно только для его сестры. А монахи видели то, что должны были видеть: волевое лицо, озаренное внутренней благодатью. По губам Сфорцы скользнула тонкая улыбка: среди огромных мраморных колонн, поддерживавших своды, где сохранились остатки фресок, кардинал Медичи как бы уменьшился в размерах и напоминал укрощенного льва. Но не смиренного слугу Божьего.
Шелестят одежды, соприкасаясь с полом, постукивают каблучки кардинала Сфорцы, им вторят тяжелые ритмичные шаги кардинала Медичи. Освещена только ведущая к главному алтарю часть зала – лучи солнца проникают через витражи в центральном куполе, по обе стороны прохода клубятся тени, скрывая часовни. В одной из них, наиболее посещаемой паломниками, стоял гроб с мощами св. Антонио. А впереди весело светятся десятки свечей на алтаре, отражаясь в статуях святых и золотой церковной утвари. Идеальное место для молитвы и размышлений, напоминающее о бренности всего живого. Правда... слишком тихо.
Катерина невольно замедлила шаг. Внутри возникло какое-то неприятное ощущение, и Сфорце не понадобилось много времени, чтобы определить, откуда оно. У алтаря было пусто, хотя там должны были находиться священослужители базилики.
- Странно. В протоколе не было оговорено, что мессу мы будем отправлять в гордом одиночестве, - заметила Катерина, опять же на испанском.
- Похоже, что кто-то внес коррективы, - в голосе Франческо появилось и исчезло напряжение. – И мне это не нравится. Продолжай идти.
- Выбор невелик, - хмыкнула Катерина, поджимая губы. – Ловушка?
- Возможно. Ты вооружена?
- Более того, я с передатчиком и он работает на прием.
- Тогда сообщи своим, что у нас проблемы.
Медичи весь подобрался и теперь даже близко не напоминал священника. Это был воин, паладин Святой Церкви, готовый разить всех ее врагов, не говоря о тех, кто посягнет на его собственную жизнь.
- Кейт, базилика пустует. Похоже, мы попались в капкан, - тихо сказала на испанском Катерина, склоняя голову и крестясь.
- Я уведомлю охрану. Мне задействовать Крусника? – чуть слышный шепот в передатчике, который прикреплен к уху Сфорцы и скрыт изящно уложенными прядями золотых волос.
- Пусть идет со стороны ризницы, - кардинал мысленно похвалила себя, что перед церемонией постаралась побольше разузнать о базилике.
Монах снова оглянулся, и на этот раз знак ему уже сделал Франческо.
- Мы идем за вами, брат.
Кардиналы обменялись взглядами: вопросительный – Медичи и утвердительный – Сфорцы.
- Если дойдем до алтаря, то будем как на ладони, - Франческо тоже перекрестился и склонил голову.
- Нехорошо... Ай!
Катерина слабо вскрикнула и опустилась на одно колено, делая вид, будто оступилась и подвернула ногу. Поспешно склонившийся над ней брат увидел тускло блеснувший черный пистолет в тонкой руке; затем оружие скрылось в кружевах.
- Ваше преосвященство, вы в порядке? – раздался обеспокоенный голос монаха из-за спины Медичи.
- Да, почтенный брат, все хорошо... – глаза Катерины расширились: она почти физически ощутила моментально возросшее напряжение.
Лицо Франческо приобрело волчье выражение.
- Ты вправо, я – влево, - быстро произнес он.
В этот момент монах странно захрипел и стал оседать. Медичи рывком поднял Катерину и толкнул к ближайшей колонне, причем с такой силой, что молодая женщина чуть в нее не врезалась. Заметив какую-то странную тень, выползавшую из часовни св. Джеймса (это была вторая, считая от главного входа, часовня) она, не раздумывая, прицелилась и выстрелила. Тень со стоном упала на пол.
- Кейт, на нас напали! - конец фразы потонул в грохоте выстрелов.
Кардинал поспешно укрылась за колонной, сжимая пистолет. Искать стрелявших долго не пришлось: они появились сами. К несчастью для Сфорцы и Медичи – из часовен. И они торопились завершить свое дело.
- Катерина! – Сфорца выглянула из-за колонны и тут же упала на пыльный пол, когда рядом с головой засвистели пули и стал крошиться мрамор.
Каменная крошка попала в глаза. Моргая, кардинал стала отползать назад. Глухой стук, она скорее почувствовала, чем увидела, что рядом рухнуло еще одно тело.
- Проклятье! – Катерина попыталась протереть слезящиеся глаза.
В этот момент по ней снова выстрелили. Пули пролетели совсем рядом: две сбили шапку с голову, одна чиркнула по воротнику, еще несколько вонзились в колонну. Что-то кольнуло висок, Сфорца поспешно потерла его и снова сосредоточилась на стрельбе, молясь, чтобы патронов в магазине хватило до появления подмоги. Которая, судя по встревоженным крикам нападавших, уже ломилась в храм.
- Катерина!
Она повернула голову на голос брата, раздавшийся совсем рядом. Медичи каким-то образом сумел пересечь проход и добраться до нее. Сейчас он цедил богохульства и перезаряжал пистолет.
- Хсссс.... – Катерина вскрикнула, когда рядом с ними как из-под земли появилась темная фигура.
Палец автоматически нажал на курок, но противник только пошатнулся.
- Терране... – к Сфорце потянули руки, на ходу превращавшиеся в костяные лезвия.
- Мерзкий ублюдок! – вскочивший Медичи перехватил руки вампира и попытался их заломить. – Катерина, стреляй!
Сфорца аккуратно выпустила три серебряные пули, одну за другой, но этого оказалось недостаточно. Вампир легко, как котенка, отшвырнул Франческо к стене и оскалился. Сфорца в ответ холодно усмехнулся и снова выстрелила – в лицо. Оскал захлебнулся кровью, а по базилике пронесся вой.Затем голова вампира взорвалась. Кардинал Медичи, полулежавший у стены, скривился и сплюнул. Катерина с благодарностью посмотрела на брата и снова переключилась на нападавших, которые почему-то рассредоточились по базилике. Теперь стреляли уже в трех местах: возле главного алтаря, центрального входа и у часовни св. Джеймса, где находились кардиналы. По доносившимся от алтаря воплям ужаса Катерина поняла, что там появился Крусник. Четкие очереди, которые перебивались грохотом отдельных выстрелов, - Стрелок тоже был в базилике. И пришел явно не один.
Что-то заставило Катерину снова взглянуть на брата, и она застыла. Медичи сползал по стене, а на белой сутане расплывались кровавые пятна.
- Брат!
Франческо навалился на нее всей своей тяжестью, задевая и срывая с одежды украшения. Катерина машинально протерла глаза, которые залил пот, и опустила брата на пол.
- Франческо... – лицо того было забрызгано кровью.
Только сейчас Сфорца заметила, что и ее белые перчатки покраснели. Кровью были заляпаны и золотые локоны, и белая юбка. Она машинально провела пальцами по виску: на кончиках пальцев остались капли алой жидкости.
Кардинал попыталась приподнять брата, чтобы положить его голову на колени. Раздавшийся неподалеку звук шагов и звон передергиваемого затвора заставил ее поднять глаза. В паре метров от нее, в тени колонны стоял человек. В вытянутой руке поблескивал пистолет. Сфорца зажмурилась...
БАХ! Пауза... Тук.Тук. Тук. Гулко стучит сердце, отмеряя секунды. Она открыла глаза. Человек стоял на коленях, с зияющей дырой в груди, и медленно заваливался на бок. А за ним возвышалась знакомая Катерине фигура брата Бартоломео. НС IIX.
- Цель 5 уничтожена. Перейти к уничтожению следующей цели.
- Цели подтверждены, - за Бартоломео появилась еще одна фигура в черном с серебром.
HC IIIX, патер Трес Икус.

...Горячий ветер гнал по каменным плитам пух и комки сухой травы – этим летом люди явно чем-то прогневили Господа, и он наслал на земли Ватикана засуху. Потребление воды были вынуждены ограничить даже в Риме, и сад, окружавший Собор св. Петра медленно умирал.
- Из праха восстали, в прах вернемся.... – сильная рука в белой с золотыми крестом перчатке поднимает сухую оливковую веточку и медленно крошит ее.
На перчатке остаются серые пятна. Ветер трепет тяжелые алые одеяния.
- И лишь Господь будет нам судией... – шепчут губы, а тонкие пальцы поправляют выбившуюся из прически прядь, сияющую на солнце подобно чистому золоту.
- Он всемогущ и справедлив, и кара настигнет грешника даже после смерти, - шелест и хруст яростно сминаемой бумаги.
- Франческо, не терзай отчеты – братья из разведки вложили в них очень много работы и времени.
- Хочу предать их огню.
- Бумагу сожжешь, но не людскую память. Те, кто видел, не забудут никогда.
К ним боялись подойти. Не потому что два кардинала были существами грозными и страшными. Просто... еще никто не видел, чтобы эти двое сидели рядом и мирно разговаривали. На пыльных ступенях Собора, переживших не одно столетие и видевших многое. Это могло бы стать маленькой сенсацией Ватикана – если бы сейчас кто-нибудь охотился за такого рода новостями.
Франческо Медичи взъерошил коротко остриженные волосы, которые уже тронула седина, и снова стал листать черную папку с золотым гербом Инквизиции. Такая же папка лежала рядом с его сестрой, Катериной Сфорцой.
- Я считаю, что Алессандро незачем знать всех деталей, - золотоволосая красавица наблюдает за маленькими пылевыми вихрями, резвящимися на плитах одного из внутренних двориков Собора.
Медичи хмыкнул:
- Один из тем немногих случаев, когда я с тобой согласен. Если все всплывет наружу, у нас появится немало трудностей.
Катерина не смотрит на него, но одна ее бровь изгибается: кардинал удивлена – обычно Франческо не просчитывает последствий, а сразу наносит удар, веря, что его дело правое и одобрено самим Господом.
- Мальчик не перенесет такого удара и потеряет веру в то, что делает, - на людях Папу она иногда называет Алеком. Но в мыслях он всегда «мальчик». Слишком юный, слишком неопытный, нерешительный – и самый могущественный человек в Ватикане. Хотя бы теоретически.
- Угууу, - согласно ворчит кардинал Медичи. – А избранник Господа сейчас должен быть особенно стойким и твердым духом.
Восстания против Ватикана бывали, и не раз. Не всем нравилось господство Церкви. Люди быстро забыли, что именно она их сплотила сотни лет назад и привела к победе. Пусть неполной, но ведь род человеческий выжил и остался свободным, несмотря на все старания вампиров истребить его. Роптала Богемия. Плел интриги Германикус, продавая технику и оружие направо и налево. Хранил молчание лицемерный Альбион. Хором пели дифирамбы сильнейшему якобы независимые города-государства. Но одно дело, когда восставали миряне – это противостояние пришло из глубин времен и существовало еще до Армагеддона. И совсем другое, когда против Церкви обратился один из вскормленных ею сыновей. Применив поистине дьявольское оружие.
- Я всегда говорил, что Альбион – еще тот рассадник ереси. Гарибальди работал в одном из его университетов и явно уже там задумал свою адскую армию.
Медичи зол. Потери Инквизиции в штурме замка епископа Джепетто Гарибальди составили 15 к 1. Один механический солдат Гарибальди унес с собой жизни пятнадцати солдат Ватикана. Сколько погибло инквизиторов – еще подсчитывали.
А он говорил... Он говорил, что в Ватикане все прогнило, что они отвернулись от истинной веры, он призывал ко всеобщему очищению и покаянию. Катерина рассматривает крест на своем усыпанном драгоценными камнями посохе. Очищение в крови и огне... Igne Natura Renovatur Integra... Видела она это очищение. Крики и стекленеющие взоры, истерзанные тела родных и лужи крови. И в одной из них лежало это существо с живыми глазами... «...Человек...жить как человек...? .....Я ...был создан как... Машина... Стать и жить... Как человек....невозможно... Я хочу, чтобы меня восстановили как машину...»
- На том и порешим, - она положила руку на папку. – Из твоих никто не проболтается?
- Нет. Все надежны.
- Хорошо.
И снова молчание. Франческо сложил руки на коленях и положил на них голову, Катерина наоборот, закрыла глаза и подставила лицо солнцу...

... Она нежно водит пальцами по лицу брата, размазывая кровь, вглядывается и запоминает каждую черточку. Неистовый кардинал Франческо Медичи, лучший палладин Ватикана, Защитник Веры, главнокомандующий самой сильной армии в мире – сейчас он лежит на руках своей сестры и политического противника, практически бездыханный, и истекает кровью. «Если ты умрешь, у меня не останется серьезных противников в Ватикане. Дядя не в счет – я найду способ и дальше держать его там, где он сейчас, - думает Катерина. – На советах мне никто не будет возвражать.. Алек будет делать то, что скажу я. А ты... ты будешь лежать в склепе вместе с нашим отцом. Инквизиция покорится...» И не будет споров на советах. Не будет жарких и проникновенных речей. Не будет визий могучего Ватикана из прошлого, который так стремился возродить Франческо. Не будет огня и неистовой энергии. А армия лишится своего идола. И заменить его будет некем.
В горле встал комок. Ладонь Сфорцы задержалась на щеке брата и ласково ее погладила. «Не смей умирать. Не здесь и не сейчас». Франческо открыл глаза и уставился на нее.
- Не вздумай сдохнуть на моих руках, - чуть слышно прошептала Катерина. – Я не дам тебе отпущения грехов, сволочь ты эдакая.
Долой все маски приличия. Они – враги. Он пойдет на все, чтобы лишить ее власти, она воспользуется первой же возможностью, чтобы нейтрализовать его. И неважно, что в их жилах течет одна и та же кровь, что оба появились на свет благодаря одному и тому же человеку. На глаза что-то стекает, Катерина машинально их протирает, не замечая, что это ее собственная кровь.
Губы Медичи дрогнули в усмешке. О да, они настоящие родственники. Они стоят друг друга. Он испытывает к ней те же чувство, но закрыл ее собой от вампира. Именно поэтому власть до сих пор в их руках, невзирая на происки оппозиции.... В горле кардинала заклокотало... Но Сфорца уже смотрела в другом направлении.

Тихий цокот каблучков в гробовой тишине, сопровождаемый шелестом. Алая с золотом ткань и белые кружева, изящные сапожки с золотыми узорами... Слишком резкий контраст. Этой красоте не место среди развалин, гари, пыли, вонючего дыма и крови. Он не знает, почему. Почему прекрасно именно это, а то, что вокруг него – уродливо. «Красота недолговечна. Как этот цветок... – из руки епископа Гарибальди на черную землю падает белая фиалка. – Через пару часов она утратит свою свежесть, увянет и погибнет. Через пару дней ничто не будет напоминать о ней».
- Не вздумай сдохнуть на моих руках. Я не дам тебе отпущения грехов, сволочь ты эдакая.
Дуо покрутил головой, отгоняя наваждение и фиксируя фразу, затем бросил взгляд через плечо. И застыл – кардинал Сфорца со странным выражением лица пристально смотрела на него.
- Вы... в порядке?
Трес только что спрашивал об этом, но он не придумал ничего лучшего, чтобы ответить ей. В том, что ему нужно было что-то сказать, киборг не сомневался.
Губы Катерины вздрогнули, глаза заблестели, и Железная Леди Ватикана поспешно опустила голову.
- Вы ранены, - раздался сверху спокойный голос Треса. – Необходимо остановить кровотечение.
Треск разрываемого индивидуального пакета, НСIIIХ протянул Сфорце повязку. Катерина безучастно посмотрела на его руку и снова опустила голову.
- Франческо...
Дуо Икус следил за окровавленными пальцами, которые водили по смертельно бледному лицу кардинала Медичи. Тот был жив – сенсоры киборга зафиксировали и дыхание, и серцебиение. Но и то, и другое слабели – главнокомандующий армией Ватикана получил серьезные ранения. Тем не менее... HCIIX развернулся всем корпусом к обоим кардиналам. Рядом на корточки присел Трес. Плечи братьев почти соприкасались. За их спиной через толпу ватикановцев пытались пробиться медики-госпитальеры.
- Катерина-сама, я настаиваю, чтобы вы воспользовались индивидуальным пакетом.
Золотоволосая женщина-кардинал не слышит своего телохранителя - Франческо Медичи что-то пытается сказать. Катерина Сфорца, поддерживая его голову, пыталась разобрать слова.
- Франческо, что ты хочешь мне сказать? – горестный шепот.
На губах Медичи появилась кровавая пена, кардинал перевел взгляд на Бартоломео. Затем судорожно провел рукой по груди, что-то ища. Когда рука коснулась золотого креста, Медичи вздрогнул и схватил регалию.
Глаза Катерины расширились, она накрыла своей ладонью руку брата и прошептала:
- Что? Что...?
В горле Франческо снова что-то заклокотало, он выпустил крест и вцепился в руку сестры, словно хотел ей передать свой крест.
- Тише.. Не трать сил, - шептала Катерина, пытаясь высвободить руку. – Все хорошо...
Из уголка рта раненого потекла струйка крови, стальная хватка неожиданно исчезла, а тело – обмякло.
- Нет! – вскрикнула Сфорца. – Франческо!
Ее крик подействовал на всех подобно электрическому заряду. Раздались проклятья и богохульства в адрес медиков.
- Кардинал Медичи потерял сознание. Показатели жизнедеятельности все еще фиксируются. Он не... – Трес запнулся. – Не умер.
- С дороги! – госпитальеры наконец-то добрались до своей цели.
- Нам нужно больше места, - бросил еще молодой брат в белом с красными крестами одеянии.
Оба киборга синхронно поднялись и встали по обе стороны от кардиналов.
Работали быстро и четко. Проверить пульс. Разрезать рукава, чтобы поставить капельницу. Нацепить датчики. Все делалось почти одновременно.
- Поднимаем. Раз! Два! Три! – Франческо, словно мешок, перекинули на носилки и быстро понесли к выходу.
Катерина осталась сидеть у колонны, сложив руки на коленях. Взгляд был пустым.

... – И что ты собираешься делать с этим киборгом? - он явно рассчитывал застать ее врасплох.
Не получилось: Ватиканская Лиса лениво распрямляет ноги и потягивается.
- Пополню свой штат прислуги.
Тихий смешок со стороны кардинала Медичи.
- Вряд ли Вордсворт сможет сравняться с Гарибальди.
- Если он с ним сравняется, я сильно расстроюсь, - а между тем Вильям весьма уверенно сказал, что отремонтирует киборга.
«Это будет интересный опыт», сказал профессор-альбионец. Испытывал ли он удовлетворение, видя, что его заклятый коллега по научной работе потерпел полное поражение? Этого Катерина не знала. Но Треса Вильям полюбил и почти сразу окрестил его «своим мальчиком» под дружное хихиканье Абеля и Вацлава...
- А ты, Франческо? Я слышала, твои люди тоже нашли одного функционирующего НС.
- Нашли. Но его надо собирать по частям, - уклончиво ответил брат. – Сомневаюсь, что он сможет войти в строй.
Он лгал – а Катерина делала вид, что все принимает за чистую монету. Таковы правила игры, которую они вели друг с другом с того момента, как стали советниками Папы...

- Ваше преосвященство, вам тоже нужно в госпиталь. Позвольте помочь вам добраться до носилок, - преклонил колено один из четырех оставшихся госпитальеров. Его голос был мягким и ласковым.
- Носилки? – хрипло проговорила кардинал.
Госпитальер невольно покраснел под немигающим взглядом серых глаз.
- Слишком много чести для этих подонков, - голос Катерины был глухим, но даже сейчас в нем звенел метал. – Негоже живому кардиналу Ватикана являться людям на носилках. Особенно в таких условиях.
- Но ваше высокопреосвященство... – попробовал возразить госпитальер.
- Я дойду сама, - отрезала Сфорца таким тоном, что всем стало ясно: дальнейшая дискуссия чревата немилостью.
Медики почли за лучшее убраться, инквизиторы же и сотрудники МИДа продолжали толпиться вокруг Катерины.
Она поискала взглядом Абеля. Серебристоволосый патер был тут, серьезный и задумчивый. Когда их глаза встретились, Найтроуд ободряюще улыбнулся. Катерина чуть нахмурила брови и коротко тряхнула головой.
- Трес...
И замерла. Потому что оба киборга сейчас смотрели на нее – настоящие братья-близнецы. Более того: взгляды обоих были укоризненными.
- Что?
- Вы получили повреждения, - сказал НСIIX, вытирая кровь со лба кардинала повязкой из индивидуального пакета.
- Вам нужно было выбрать предложенный братом-госпитальером метод транспортировки, - добавил НСIIIX.
- Не дождетесь, - Катерина отмахнулась от Дуо и взяла из рук Треса еще одну повязку.
Приложила к ране на виске, поморщилась, увидев кровь на ней.
- Помоги мне.
Трес команду воспринял буквально: он взял Катерину за подмышки и просто поставил на ноги. Дуо на всякий случай встал рядом, почти касаясь рукой спины Сфорцы. Остальные молча смотрели на эту сцену.
- Теперь слушайте все. Я не желаю видеть на ваших лицах скорби, слышать стоны, вопли или проклятия, - произнесла кардинал. – Вы – служители Святой Церкви, сильнейшей организации в известном нам мире людей. Сегодня кто-то замахнулся доказать нам, что наши мечи затупились...
Все же кое-что из пламенных речей брата Катерина извлекла.
- .. Мы найдем организаторов этого покушения, и пощады не будет никому.

2.
- .. Мы найдем организаторов этого покушения, и пощады не будет никому.
При этих словах на лице Абеля Найтроуда появилось выражение грустной задумчивости. Зато инквизиторы ответили одобрительным ропотом, переходящим в глухой рев, вверх взмыли стальные кулаки. Но призывов к мести не прозвучало, и это явно было заслугой Франческо, который при всей своей радикальности все же придерживался христианских заповедей. По крайней мере, официально.
Со стороны это смотрелось… красиво, как решил Дуо. Толпа закованных в доспехи инквизиторов, совладать с которой, казалось, мог только титан. Но достаточно было мановения тонкой руки в перчатке с крестом, и все эти воины пойдут туда, куда она укажет. Сейчас. Потому что у них остался один кардинал, один лидер. Глядя на растрепавшиеся локоны Катерины, брат Бартоломео подумал, что сейчас стоит за спиной реальной правительницы Ватикана. Папа Алессандро XVIII сделает все, что скажет его сестра. А она… она могла воспользоваться отсутствием Франческо ди Медичи, чтобы не только укрепить свои позиции, но и поставить на место зарвавшихся противников. Ночной сон брата Петра явно не будет столько крепким и сладким.
Зафиксировав движение справа, НСIIX чуть повернул голову. Трес опустился на одно колено и поднял с груды камней основательно запыленную кардинальскую шапку. Дуо чуть не фыркнул, увидев, как заботливо тот счищал с ее пыль. «Игрушка». В этот момент Стрелок пристально посмотрел на брата. Дуо плотно сжал губы. «Ты знаешь мое мнение». «Оно меня не волнует», - ответили карие глаза. Трес поднялся с таким видом, словно у него в руках была корона. Дуо отвел взгляд и снова уставился на волосы Катерины. «Мальчик на побегушках». Старые мысли вернулись, покорность Треса раздражала, злила. Он сердился на брата за то, что тот сам выбрал. Если бы его принудили, то все было бы гораздо проще. Вот он, объект ненависти, стоит прямо перед ним. Достаточно одного выстрела из дробовика, и ее жизнь оборвется. Красивая хрупкая шея не выдержит напора стальных пальцев Куклы-Убийцы. Но...
Она стоит перед ним, зажимая раненое плечо. Сзади видна треснувшая каменная дамба, рядом в ужасе замерли сестры из свиты, еще две сестры в неестественных позах лежат на земле, одна – без головы...
- Патер Трес! – в ее голосе ужас, лицо неестественно белое.
- Никакой жалости, патер Трес. Прощайте, - другой голос, спокойный и опасный.
Тихий смешок. Он уже на коленях, не чувствует ни одной руки.
- Трес!
Дуо сердито тряхнул головой. Что за чертовщина происходит с ним после того злосчастного боя с Тресом? Откуда эти псевдовоспоминания? Андреас провел несколько профилактических проверок и заверил его, что все системы функционируют отлично, нет никаких вирусов или каких-то ненужных данных.
- Отчет о повреждениях, НС Дуо Икус? – негромко спросил Трес.
- Нет никаких повреждений, - коротко ответил, почти огрызнулся Дуо. – НС Трес Икус.
И вздернул удивленно бровь, заметив насмешливо приподнявшийся уголок губ Треса. В этот момент к обоим повернулась кардинал и, щуря близорукие глаза, сказала:
- Уходим.
Дуо только сейчас заметил, что она без монокля. Трес невозмутимо протянул Сфорце шапку, чем вызвал ответную слабую улыбку.
- Если вас не затруднит, подержите ее еще какое-то время, патер Трес, - мягко попросила Катерина.
- Позитив.
Кардинал кивнула и направилась к выходу. Инквизиторы и аксовцы образовали вокруг нее живое кольцо. Дуо задержался: под ногой что-то хрустнуло. Наклонившись, он поднял сверкнувший среди обломков предмет. Монокль Катерины. Стекло треснуло, оправа чуть погнулась. Киборг сжал хрупкую вещицу в кулаке, затем осторожно опустил ее в карман форменного кителя под рясой.
**
Пять лет назад.
Брату Филлипосу это место не нравилось. Впрочем, ему не нравились все места, несшие какую бы то ни было опасность для него. А уж замок еретика епископа Гарибальди, осмелившегося поднять мятеж против Святого Престола, был, можно сказать, сосредоточением неприятностей и прочих мерзостей, не говоря уже о грехах, за которые его надлежало предать огню со всем содержимым. Даже после того, как его подвергли массированной бомбардировке и арт-обстрелу, а по коридорам прошли тяжеловооруженные братья-инквизиторы, уничтожая еретиков, аура этого места не улучшилась, а атмосфера была слишком сухой для его кожи и слизистых оболочек. Глаза уже начало щипать, и Филлипос недовольно зашевелил усами.
Инквизитор остановился под полуразрушенной каменной аркой и втянул воздух. Дым, каменная пыль, горящее дерево и... паленое мясо. Филлипос сморщился и посмотрел в ту сторону, откуда пришел. Вернуться что ли? Он втянул голову в плечи. Как бы не так... Если потом в этом квадрате что-то обнаружат, то с него сперва шкуру спустит брат Петр, а затем и сам кардинал Медичи...
В соседнем коридоре что-то затрещало, раздался звук осыпающейся щебенки. Брат Филлипос подпрыгнул и схватился было за пистолет, но потом опустил руку, вспомнив, что там сейчас осматривается брат Андреас. Еще одна причина, по которой нельзя уйти прямо сейчас, а начальству сказать, что ничего не нашел. Светловолосый недомерок не упустит возможности нагадить ему. Мысленно жалуясь на нелегкую долю инквизитора, Филлипос углубился в коридор, не забывая озираться по сторонам.
А через 5 минут окрестности огласил истошный вопль. Брат Андреас, который вообще-то работал в паре с Филлипосом, но из-за недавних разногласий по вопросам компетенции предпочитавший держать дистанцию, пулей вылетел из «своего» коридора с пистолетом наизготовку.
- Филлипос!!!
- АААААААА!! АНДРЕАААС!!! ОН СМОТРИТ НА МЕНЯ!!! – донесся из глубины коридора вой.
Маленький механик бросился на звук. Брат Филлипос обнаружился в уголке небольшой комнаты, на куче камней. Он трясся как осиновый лист, пальцем тыча в некий круглый предмет на противоположном конце комнаты. Андреас обомлел: круглый предмет оказался головой. Голова лежала в луже крови. А вокруг валялись фрагменты тела. Механического тела.
- Это... это... это... – всхлипывал сомообразный инквизитор. – АААААААААА! ДЬЯВОЛ!!!
У Андреаса как будто отнялась нижняя часть тела. Он как робот присел на корточки перед головой и чуть сам не заорал, когда на него уставились грустные карие глаза. В которых светился разум.
- Пресвятая Дева Мария...
Он протянул к голове руки, но замер на пол-пути и опустился на колени.
- Так это.. это же один из механических солдат Гарибальди...
- Он смотрит на меня!!! – визжал с кучи камней Филлипос.
Маленький механик его не слышал. Он ползал на коленях и касался изуродованных частей тела киборга, бормоча:
- Какой совершенный механизм...Он все еще функционирует... живет...
- Какого черта у вас там происходит?! – рявкнули передатчики обоих братьев голосом заместителя брата Петра, Паулы Соковски. – Что за вой на линии?!
Андреас заморгал, словно его только что разбудили, и промямлил:
- Сестра Паула, я думаю, вам лучше увидеть это самой.
- Иду, - вздохнула Леди Смерть. – Брат Андреас, сделай мне маленькое одолжение: заткни своего напарника. Или я вырву у него язык.
Как ни был напуган Филлипос, угрозу он услышал. Вопль трансформировался в тихий сдавленный стон пополам с рыданием.
- Идиот, - буркнула Паула перед тем, как прервать связь.
Брат Андреас осторожно взял в руки голову киборга и заставил себя посмотреть тому в глаза.
- Ты ведь меня понимаешь? Ты ведь чувствуешь?
Механический солдат грустно смотрел на него. Но взгляд был осмысленным – в этом Андреас мог присягнуть хоть самому Папе. И жидкость, стекавшая по его рукам, была подозрительно теплой – как кровь.
- А-а-аандре...а-ас... – всхлипывал наверху брат Филлипос. – Ты в... в.. крооо...виииииыыы...
«Это не моя кровь... Она – твоя. Но если так, то ты ведь живой?» - маленький инквизитор, не выпуская голову из рук, огляделся. Части тела киборга валялись по всей комнате. Ближе всего лежало тело с развороченной шеей. Андреас подавил вздох, представляя, сколько ему придется возиться, чтобы все восстановить. С гением еретика Гарибальди ему никогда не сравниться. Разве что обратиться за консультацией к профессору Вордсворту из Акса... Узкие плечики чуть ссутулились: какая, к дьяволу консультация у Вордсворта, если Медичи кинет его в застенок уже при одном только таком предложении? Но оставить это чудо инженерной и кибернетической мысли здесь... Это было кощунством.
- Ндааа... – от раздавшегося над головой голоса веяло холодом железа.
Сестра Паула уперлась кулаками с зажатыми в них лезвиями в бока и сейчас осматривала находки.
- Брат Филлипос, слезь со своего насеста и не позорь Святую Инквизицию.
Филлипос отчаянно замотал головой. Он уже не знал, что страшнее: голова, Андреас в темно-красной луже на коленях или заляпанная кровью Паула в своих доспехах.
- Филлипос, я дважды не повторяю.
Женщина-инквизитор подняла валявшуюся у ее ноги руку, которая все еще сжимала пистолет и хмыкнула.
- Андреас, ты смог бы починить ЭТО?
Механик взглянул на нее честными голубыми глазами.
- Не знаю. Но я должен попытаться. Нельзя, чтобы такое творение погибло.
- Эт-т-тоо... создание дьяаааволааа, - простонал Филлипос, сползая с кучи камней.
Один из камней выскользнул из-под его ноги, брат-коротышка потерял равновесие и скатился прямо под ноги Пауле. Та даже бровью не повела, продолжая рассматривать руку киборга. В прищуренных глазах цвета стали угасали отсветы яростной битвы.
- Сестра Паула, его нужно как можно быстрее доставить в мою лабораторию. Он умирает.
Паула прошла к телу киборга – гибкая, изящная, настоящая хищница – и положила на него руку.
- Я не могу одна принять такого решения.
***
Ночное небо Ватикана было великолепным. Несмотря на то, что из-за света города тут почти не были видны звезды, разноцветные всполохи, ярко освещенные улицы и ослепительный золотой Крест над Собором компенсировали это неудобство с лихвой. Черное мешалось с темно-синим, фиолетовым, пурпурным, бронзовым, бордовым, озарялось золотыми и серебряными искрами пролетающих судов, все это то и дело пронизывали жемчужные лучи прожекторов. Город света, оплот цивилизации, каким он должен быть.
Антонио сложил руки под головой и потянулся. По коже нежно скользнуло шелковое покрывало. Кардинал посмотрел на безмятежно спавшую рядом девушку. Белокурые волосы разметались по подушке и струились по обнаженному плечику. Антонио высвободил руку и пальцем подцепил светлый локон. Красив. Но его красота меркнет по сравнению с другими локонами, цвета чистого золота. Вот только им не суждено коснуться подушки в его спальне. Вернее, наоборот. Его подушки никогда не удостоятся такой чести. Антонио ди Борджиа, кардинал, усмехнулся и снова стал смотреть в ночное небо.
Недосягаема и неприступна. Попытки соблазнить давно уже переросли в флирт как форму общения. Он всякий раз спрашивал, чего ему не хватает, а она отвечала, что он не в ее вкусе. В этом было что-то пикантное и терпкое, как хорошее вино.
Иногда он завидовал этому ее ручному киборгу, патеру Тресу Икусу. Он-то допускался к особе кардинала Катерины Сфорцы чуть ли не 24 часа в сутки.
Тихо звякнул и подмигнул красным огоньком терминал связи. Борджиа наморщил нос и перевернулся на бок. Что бы это ни было, это может подождать до утра. Пару минут он следил за роем золотистых искр – патрульным дирижаблем Инквизиции, затем с шипением вскочил с кровати. Возникшее в желудке неприятное ощущение стало слишком назойливым. Накинув расшитый золотом и драгоценными камнями пурпурный халат, кардинал Борджиа подошел к терминалу. На экране мигала одинокая зеленая напись: ПРИМИТЕ СООБЩЕНИЕ.
«Убью», - пообещал Антонио неизвестному отправителю, вводя личный код.
Текст был коротким – всего 3 строки. РАСПЕЧАТАТЬ? – осведомился компьютер. Кардинал с силой ударил по клавише подтверждения. Терминал тихо загудел, выполняя команду. Борджиа все это время стоял мрачный, как грозовая туча, постукивая пальцем по губам. Затем, взяв распечатку, вернулся в постель, еще раз перечитал и смял листок.
- Антонио..? – пробормотало сонное прелестное существо рядом, приподнимаясь на локте. – Что-то случилось?
Борджиа заставил себя беззаботно улыбнуться и спрятать руку с распечаткой сообщения.
- Ничего страшного, моя мадонна, - он наклонился и поцеловал девушку в плечо. – Одному из наших кардиналов очень хочется завтра меня видеть. Спи.
Девушка улыбнулась и легла, прижавшись к нему. Антонио погладил нежную спинку и накрутил на палец белокурый локон. А так хотелось, чтобы это был золотой... Через 15 минут девушка уже спала. Кардинал Борджиа снова развернул листок.
«3 часа назад в Падуе, в базилике св. Антонио совершено покушение на кардиналов Сфорцу и Медичи. Кардинал Медичи находится в операционной, состояние тяжелое. Кардинал Сфорца ранена. Главк».
Главк был его давним приятелем из Инквизиции.
**
Пять лет назад.
- Нет! – грохнул брат Петр.
Андреас втянул голову в плечи, Филлипос побледнел. Казалось, от рыка главы Инквизиции завибрировали даже стены.
- Но мы не можем... – начал механик.
- Брат Андреас, я поражен, что ты даже подумал об этом. Видно, вера твоя не так сильна, как надлежит братьям из Инквизиции! - Петр навис над ним, полыхая праведным гневом. – Ты не только не уничтожил, но еще и хочешь притащить это порождение самого сатаны в Святой Город!
Как и Паула, в недавнем штурме брат Петр был в первых рядах, что отразилось на состоянии его лат и всей униформы. Доспехи местами были погнуты, поцарапаны, ряса порвана, все в пятнах грязи и уже засохшей крови. Волосы необычного голубого цвета спутались, на лбу слиплись от пота. В общем, Главный Инквизитор Ватикана был далек от образа респектабельного слуги веры, которого все лицезрели в Соборе.
- Вообще-то мы находимся в Святом Городе, - как бы между прочим заметила Паула.
Она стояла в сторонке, прислонившись к стене, и чистила свое оружие.
- Очень смешно, Паула, - скривился брат Петр, моментально остывая. – Кто нашел это отродье?
Филлипос несмело поднял широкую руку, отчаянно желая провалиться под землю.
- Ты, брат Филлипос? Почему ты не предал его огню?
- У меня не было огнемета... – чуть слышно промямлил Филлипос.
- Он его испугался, - снова раздался спокойный, но уже с ироническими нотками голос Паулы. – И завопил на весь прилегающий эфир.
- Братья... – Петр укоризненно покачал головой. – Вы же псы Господни. А какой пример вы демонстрируете? Отойдите.
Он активировал свой скриммер.
- НЕТ! – заорал Андреас, заслоняя собой останки киборга.
- Что-о?! – на лице Петра выражение крайнего удивления быстро сменялось бешенством. – Этот ублюдок убил сегодня стольких твоих братьев, а ты смеешь его защищать?! Прочь!
Андреас сжал зубы, голубые глаза сверкнули решительностью, несмотря на то, что ветер от работающего смертоносного оружия Петра шевелил его волосы.
- Не отойду.
Брат Филлипос еще больше побледнел и был на грани обморока. Паула, видя, что дело принимает крутой оборот, отлепилась от стенки и подошла к начальнику.
- Я думаю, нам следует связаться с его высокопреосвященством и запросить инструкции.
Скример перед носом Андреаса чуть опустился: брат Петр думал. А затем замолк. Смерив маленького механика яростным взглядом, глава Инквизиции достал передатчик и вызвал кардинала Медичи. Тот ответил незамедлительно.
- Вот что, сын мой, - после рассказа Петра медленно сказал Франческо ди Медичи. – соберите все, что осталось от этого дьявольского создания, и доставьте в технический отдел. Пусть брат Андреас лично за этим проследит.
- Но, ваше выскопреосвященство...
- Брат Петр, мы должны хорошо знать своих врагов. И сейчас Господь не только испытывает нашу веру, но и дает нам такую возможность.
Петр обернулся к Андреасу и кивнул.
- Будь по-твоему.

Спасибо, Наставник.

а дааальше?

Ыпс.. Писать надо.

*грустно*
Будет ли когда-нибудь у сей истории конец?