ROM III Пролог

Итак, я снова в строю! Одно плохо - поскольку на английском ROM III еще не вышел, то перевожу я от горя с немецкого. Так что не удивляйтесь, что отныне все будет ЕЩЕ медленнее и еще с большим количеством мелких ляпов. Но я стараюсь)


Стеклянный купол

И вот, ныне я, по влечению Духа, иду в Иерусалим,
не зная, что там встретится со мною.

Деяния апостолов 20:22

Прежде, чем вошедший в каюту старший помощник успел что-либо сказать, капитан Агамемнон поинтересовался:
- Это ты, Рустам? Говори прямо, неужели опять кто-то пропал?
Они были уже недалеко от столицы Империи. Капитан отчетливо видел огромный стеклянный купол, не пропускающий ультрафиолетовые лучи, и спокойное море за ним. Агамемнон, граф Микенский, отвел взгляд от серого пейзажа за окном каюты и взял в руки бокал с Aqua Vitae.
- Кто же на этот раз?
- Хуссейн и Саркис, господин капитан, - почтительно ответил старший помощник Рустам бин Шаддад. Он старался держать себя в руках, но побледневшее лицо и внезапно прорезавшийся в речи критский акцент выдавали его волнение.
Терран был кетуда* Агамеменона вот уже тридцать лет, и все это время они служили в Военно-морском Флоте Ее Императорского Величества. Рустам считался ветераном, настоящим морским волком: вместе со своим домном*2 Агамемноном он вдоль и поперек исследовал все воды между Карфагеном на Западе и пустынными берегами Черного моря на Востоке. Из сорока кетуда, служивших на корабле «Нериада», он был, несомненно, самым смелым и решительным, и потому пользовался полным доверием командира. Однако сейчас на загорелом и обветренном лице Рустама ясно читался страх.
- Уже шесть человек, господин капитан. Все кетуда на борту напуганы.
- А может, эти двое просто перегнулись через поручни и свалились в воду? Вы, терраны, никогда не славились особым здравомыслием…
- Исключено. Они были опытными моряками. К тому же вахтенный вообще не видел их на палубе… они исчезли прямо из своих кают.
- Значит, пропали внутри корабля, - недовольно пробормотал Агамемнон, прикусив нижнюю губу длинными клыками. «Нериада», корабль, командование которым поручила ему Императрица Августа, был океанским торпедным катером класса «Карамюрсель». *3 Эти суда нельзя было назвать крупными или хорошо вооруженными, но зато они были быстрыми и маневренными. Их использовали в основном для патрулирования и разведки в открытом море. Соответственно, внутренние помещения подобного корабля вряд ли можно было назвать обширными и запутанными.
- Как ты думаешь, где здесь можно спрятаться? Вы обыскивали нежилые отсеки?
- Мы обыскали все отсеки, к которым у нас есть доступ, господин капитан. Кроме…
- Кроме?
- Кроме грузового трюма, господин капитан, - Рустам понизил голос, словно боялся, что их разговор подслушают, и, сделав шаг вперед, поднял на своего домна виноватый взгляд. – Его мы еще не осмотрели.
- Грузовой отсек? Но мы же закрыли его еще перед отплытием из Ираклиона! Если бы кто-то и попытался там спрятаться, он бы не протянул столько дней в запертом трюме!
- Да, но… Некоторые моряки уверяют, что слышали крики. Доносившиеся из грузового отсека. Как раз незадолго до того, как мы недосчитались Шареддина. И шаги тоже раздаются! Но самое странное…
Старший помощник машинально дотронулся до висевшего у него на шее амулета. Его голос задрожал, словно моряк затронул какую-то запретную тему.
- На полу у входа в грузовой отсек видели кровь. И еще… следы. Я никогда в жизни не видел таких огромных следов! Господин капитан, я уверен, что в грузовом отсеке прячется… нечто.
- Хм.
Агамемнон провел рукой по аккуратно выстриженной бороде и прикрыл глаза. Ему, как и прочим имперским дворянам, были незнакомы слова «испуг» и «страх». Метоселане были самими сильными существами на Земле – и они жили с гордым осознанием этого факта. Испытывать страх им доводилось крайне редко, если не сказать никогда.
Впрочем, это не значит, что они совсем ничего не боялись. Большинство дворян страшились, к примеру, нарушить Закон Империи – то есть правила, устанавливаемые их единоличной правительницей, Императрицей Августой Владыкой.
Агамемнон получил четкий приказ: не открывать грузовой трюм до прибытия в столицу. Там находился груз, принадлежащий одной очень важной персоне, поднявшейся на борт корабля в Ираклионе.
- Ион Фортуна, граф Мемфисский… Да уж, мы приняли на борт не самого желанного пассажира.
Граф Микенский сцепил руки под подбородком и устремил задумчивый взгляд на противоположную стену. Некоторое время он молча разглядывал герб Флота Ее Императорского Величества, украшенный изображением двух Лун – символом его могущественной родины.
В Имперском обществе действовало негласное, но очевидное для всех правило: на положение человека влияли не только его личные заслуги, но и происхождение. В особенности, если речь шла о таких людях, как граф Мемфисский: его бабушка Милка Фортуна, герцогиня Молдовская, была никем иным, как Первой Тайной Советницей Императрицы. По меньшей мере десять представителей этой династии занимали должности третьего ранга (а то и выше), что выделяло семейство Фортуна даже среди самых знатных дворянских родов Империи. Сам граф Мемфисский был еще очень молод, но уже занимал должность Великого Меченосца Ее Императорского Величества (спэтар) – а значит, со временем мог претендовать и на Тайного Советника (ворник).
Сейчас граф явно возвращался домой после какой-то секретной миссии. Несомненно, по возвращении домой эти заслуги ему зачтутся и послужат новым толчком его придворной карьере…
Не то чтобы Агамемнон чувствовал себя обделенным – все они, так или иначе, были боярами. И все же было очевидно, что «именитым» придворным головокружительная карьера достается куда проще, чем людям вроде Агамемнона. Ему и его подчиненным каждый день приходится бороться с суровой реальностью.
Агамемнону не хотелось бы портить отношения с важной персоной. Однако… он не мог и дальше сидеть сложа руки и наблюдать, как его люди пропадают без вести. Как единственный метоселан на борту он нес всю ответственность за сорок терранов, находящихся у него в подчинении. У дворян Империи Истинного Человечества было очень развито чувство долга и личной ответственности – в отличие от варваров извне.
- Хорошо. Вы в моем присутствии отопрете трюм и обыщете груз Имперского посланника.
Благородная кровь всегда проливается первой. Эта поговорка, знакомая всем жителям Империи с самого детства, помогла Агамемнону принять окончательное решение.
- Рустам, позови штурмана и боцмана. По правилам, они тоже должны присутствовать.
- Вы уверены, господин капитан?
Старший помощник устремил на своего командира полный сомнения взгляд. Рустам был кетуда, но он считался вассалом не самой Империи (kethutsala), а лично Агамемнона (kethubojar). В отличие от первых, которые часто становились госслужащими, вторые заключали договор непосредственно с одним из дворян, и до конца жизни разделяли судьбу своего господина. Так что напряжение и нерешительность Рустама была понятна – принятое сейчас решение могло сказать на будущем благополучии Агамемнона.
- Граф Мемфисский попал на «Нериаду», используя свой авторитет Имперского посланника. Пока он выполняет свою миссию, его приказы обладают такой же силой, как и те, что исходят лично от Императрицы Августы! И если мы вскроем этот груз, не получив соответствующего разрешения графа, нас смогут запросто обвинить в государственной измене, мой домн.
- В это время любой приличный метоселан должен спать. И если мы захотим добиться разрешения, нам придется будить графа Мемфисского и его кетуда… Как там его зовут?
- Найтрод. Авель Найтрод, господин капитан.
- Точно, Найтрод. По-моему, он ни разу за все путешествие не выходил из каюты. В общем, не волнуйся, я в любом случае придумаю убедительную отговорку.
Агамемнон достал из сейфа ключи к грузовому отсеку и расплылся в довольной усмешке. Что бы там ни было, «Нереида» - его корабль, и последнее слово за ним.
- Рустам, через сколько мы прибудем в столицу?
- Уже отчетливо видно Perete Safir* 4, так что, думаю, меньше часа.
Значит, времени оставалось немного. Если груз графа Мемфисского действительно опасен, они должны сделать все возможное, чтобы он не попал в столицу.
- Рустам, позови Ибрагима и Соколлу! Я иду в грузовой отсек.
- Штурман и Боцман будут ждать вас там!
- Отлично.
Агамемнон допил остатки обогащенного железом напитка и быстрым шагом направился к выходу из каюты.
- Что ж, вперед, Рустам!


В грузовом отсеке царили духота и полумрак. Полыхающие светильники в руках кетуда осветили небольшое помещение с низким потолком.
- Ничего подозрительного не видно, господин капитан, - обратился к Агамемнону штурман. Ибрагим старался говорить спокойно, однако все время испуганно вглядывался в окружавшую их темноту. Сейчас его явно нельзя было назвать образцом бесстрашия.
- Печать на багаже нетронута, и выглядит он точно так же, как в день отплытия, - раздался из противоположного конца трюма низкий голос Соколлу. Боцман вернулся к остальным, все еще сжимая в огромных руках внушительного вида лом. – Никаких следов я там тоже не увидел… Но если хотите, можно продолжить поиски.
- То есть пропавших моряков здесь нет? – Простонал Рустам то ли с облегчением, то ли удивленно. Он еще раз огляделся по сторонам. – Честно говоря, я был уверен, что в трюме кто-то есть. Хотя, если подумать, то здесь вряд ли можно спрятаться среди этих вещей.
Старший помощник указал на сорок лежащих в ряд деревянных ящиков. Все они были одинаковыми, где-то около метра в длину. Все зазоры между самими ящиками и крышками были тщательно заделаны. Чтобы узнать, что именно находилось внутри, пришлось бы вскрывать груз. К тому же поперек досок шли массивные стальные ленты, что не облегчало задачу.
- Кажется, мы ошиблись, господин капитан. Давайте скорее уходить, пока посланник не увидел нас тут.
Предложивший это Ибрагим выглядел так, словно он готов был в любую секунду расплакаться или завыть от ужаса. Однако Агамемнон ничего ему не ответил. Его водянистые голубые глаза были устремлены на пол – точнее, на небольшое бордовое пятнышко.
- Все в порядке, господин капитан? – Взволнованно спросил старший помощник.
- Это кровь, - коротко ответил Агамемнон и сделал глубокий вдох.
Обостренное обоняние метоселана сразу различило множество запахов: дерева, плесени, морской соли… и железа. Однако это было не обычное железо. Каждый метоселан знал этот аромат – и считал его гибельным. Это был запах крови.
- Г-господин капитан? В чем дело? – поспешно спросил Рустам, однако Агамемнон уже не обращал на него внимания. Он провел рукой по полу, нащупывая зазоры между досками. Затем он просунул в один из них длинные, как у хищника, когти и дернул доску наверх. Корабль был сделан из добротного массивного дерева – но для метоселан с их нечеловеческой силой эти доски были не прочней бумаги. Огромный кусок пола с диким грохотом отлетел в строну.
- !!!
Трое застывших терранов не могли выговорить ни слова – однако вовсе не потому, что их удивила сила их командира. Нечто ужасное открылось им в неровном свете ламп: под полом были спрятаны шесть трупов. Выглядели они, как мумии: скелеты, обтянутые ссохшейся кожей.
- Это… это же… Орхан, Недим, Гуцино, Шареддин, Саркис, Хуссейн… Господи боже!
Кетуда со стоном закрыли лица руками – они не могли на это смотреть.
- Рустам, немедленно собери всю команду, - приказал Агамемнон. – Ибрагим, вскрой ящики и посмотри, что внутри. Соколлу, выдай шести людям оружие и срочно приведи их ко мне!
У касты кетуда, повиновавшейся боярям, тоже были свои слуги – каста дхимми*5. Соответственно, имперские аристократы должны были защищать подчиненных кетуда, а те, в свою очередь, защищали дхимми. Эта система была законом – и все дворяне ею гордились. Неудивительно, что, узнав о судьбе, постигшей шесть его кетуда, Агамемнон покраснел от стыда и ярости.
- Куда вы, господин капитан? – Спросил Рустам у направившегося к выходу командира.
- Прижму к стенке графа Мемфисского! Ему придется многое объяснить!
- Н-но почему вы так уверены, что он имеет какое-то отношение к смерти наших людей!
- А ты сам посмотри! – Предложил Агамемнон, указывая на самый верхний труп. На шее были отчетливо видны две небольшие дырочки, располагающиеся недалеко друг от друга.
- Следы клыков?
- И помимо меня, на этом корабле находится только один метоселан – Ион Фортуна, граф Мемфисский! – Взревел граф Микенский, сверкнув острыми клыками. Сдержанный обычно метоселан дал волю своей ярости. – Я сейчас же отправляюсь к нему за объяснениями!
- Могу я вам чем-нибудь помочь, господин капитан? – Раздался вдруг звонкий голос прямо позади Агамемнона. – Почему вы так разгневаны? Что-то случилось?
- Это ты Авель Найтрод?

Удивленный Агамемнон обернулся и увидел перед собой бледное лицо с почти что прозрачной кожей. Когда именно он вошел сюда?
Молодой человек был настолько изящен и красив, что даже моряки не могли отвести от него глаз. Лицо его было озарено такой обворожительной улыбкой, что, казалось, сам Господь вложил в нее всю свою любовь и умение. Но чем дольше Агамемнон смотрел на молодого человека, тем больше тот напоминал ему хищное растение, привлекающее своих жертв душистым ароматом. И, что еще хуже, Агамемнону не давал покоя вопрос: как смог обычный терран незаметно приблизиться к нему, метоселану?
- Черт побери, Найтрод, давно ты тут стоишь?
- Ну, примерно с того самого момента, когда вы пообещали прижать графа Мемфисского к стенке.
Юноша чуть опустив взгляд, продемонстрировав присутствующим удивительно длинные ресницы, и, не переставая улыбаться, непринужденно прошел вглубь трюма. Его черные одежды кетуды при этом зловеще зашелестели.
- Боюсь, так не пойдет, господин капитан. Вам был дан четкий приказ не отпирать грузовой отсек до прибытия в столицу. А приказ имперского посланника приравнивается к приказу самой Императрицы… Последствия могут быть для вас очень неприятными.
- Ты читаешь мои мысли, терран, - Агамемнон шагнул вперед, словно прикрывая собой непроизвольно попятившихся кетуда, и посмотрел прямо в глаза наглому красавцу-террану. – И поэтому я, как капитан этого корабля, имею право арестовать твоего господина, графа Мемфисского, по подозрению в убийстве шестерых кетуда!
- Убийстве? Это должно быть какое-то недоразумение, - в отличие от кипевшего от ярости Агамемнона юноша был абсолютно спокоен. Он медленно покачал головой, не проявляя, впрочем, особого интереса к происходящему. – Он не убивал ваших людей. Ни одного из них.
- Хм. Ты защищаешь своего господина, терран, - Агамемнон гневно прищурился. – Но следы на шеях жертв доказывают обратное. Он не просто убил кетуда, он выпил их кровь! Варварство!
- Повторяю, вы заблуждаетесь. Ваших людей убил не граф Мемфисский.
Эта фраза прозвучала как нельзя более вовремя: позади Агамемнона тут же раздался треск ломающегося дерева, а затем – пронзительный, леденящий душу вопль.
- Ибрагим? – Агамемнон резко обернулся на крик. В худощавого штурмана крепко вцепилась огромная рука, секунду назад пробившая крышку ящика. Капитан при виде этой сцены застыл на несколько мгновений – а рука меж тем успела обвить шею Ибрагима, словно гигантская змея.
- Капитан! На помощь! Спасите меня!
Это были последние слова штурмана. В следующий раздался хруст: неизвестный монстр не только сломал Ибрагиму шею, но и разорвал мышцы. Окровавленная голова с глухим стуком ударилась о пол.
- Что… что, черт возьми…
Агамемнон не мог отвести взгляда – но уже не от убитого кетуда, а от находившихся в отсеке ящиков. Они раздулись, будто что-то распирало их изнутри. Затем трюм наполнился звуками ломающегося дерева, и из каждого ящика выскользнуло по темной фигуре.
Выглядели они очень странно. На них были надеты черные армейские пальто, вроде тех, что часто носили люди за пределами Империи. Лица были скрыты шлемами и противогазами, поэтому определить, кто это, было невозможно. Однако все они, несомненно, могли похвастаться весьма внушительными размерами и огромной физической силой. И как могли эти громадины поместиться в метровые ящики?
Со всех сторон все громче раздалось шипение, треск и хлюпающие звуки. Несомненно, эти существа были, так сказать утрамбованы, в ящики с вывернутыми конечностями – и, соответственно, с выкрученными суставами. Сейчас суставы и кости вставали на место.
Когда шум наконец затих, перед Агамемноном стоял целый ряд безмолвных черных существ.
- Это еще кто такие?!
- Это ягды, капитан, - юношу явно забавляла реакция Агамемнона. Он пояснил с вежливой улыбкой: - Хотя правильнее называть их автоягдами. Можно сказать, это мои любимые игрушки. Они создаются из трупов метоселан…
- Бегите, капитан!
Подавив страх, Рустам и Соколлу выступили вперед и загородили собой капитана. Они одновременно взмахнули ломами, надеясь хотя бы поразить двух ближайших монстров в голову. Однако их яростные удары были отражены с поразительной легкостью. Автоягды крепко вцепились в ломы и дернули их на себя, притянув заодно и кетуда. Чудовища стянули противогазы, и взорам отчаянно вырывающихся моряков открылись два мертвенно-бледных лица. Прямо в черепа автоягдов был встроен какой-то механизм, а их веки были сшиты вместе грубыми нитками… Это было жуткое зрелище. Тонкие обескровленные губы раскрылись, обнажив острые блестящие клыки.
- Рустам! Соколлу!
Чавкающие звуки заглушили крики кетуда… и тут к Агамемнону вернулось, наконец, самообладание.
- Подлец! Ты мне за это ответишь, Найтрод!
- Ах, какая жалость! Боюсь, я сейчас не могу уделить вам должного внимания.
Глаза Агамемнона излучали такую ярость, что более впечатлительный человек, наверное, упал бы в обморок от одного этого взгляда. Однако ни один мускул не дрогнул на лице юноши. Он указал куда-то за спину метоселана:
- Видите ли, жалкий терран вроде меня вряд ли окажется достойным противником имперскому аристократу. Думаю, единственный подходящий оппонент для боярина - это другой боярин. Вы согласны, граф Мемфисский?
- Что?!
Агамемнон обернулся и увидел прямо перед собой мерцающее сине-голубое пламя. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы разглядеть стоящую в темноте фигуру и понять, что огненный шар горит прямо в ладони незнакомца – но было уже поздно. Противник выбросил руку вперед и вцепился боярину в горло.
Запахло горелой плотью. Агамемнон отчаянно сопротивлялся, пытаясь стряхнуть объятую пламенем руку, однако молодой метоселан был явно намного сильнее него. Агамемнон почувствовал, как его с легкостью подняли в воздух – ноги уже не доставали до пола. Белки глаз начали плавиться. Агамемнон простонал из последних сил:
- Кто… кто вы такие… ты и в самом деле боярин…
- Кто мы такие? Я Ион Фортуна, граф Мемфисский, а это мой кетуда Авель Найтрод. Как мы и говорили.
Юноша хихикнул и с довольным видом щелкнул пальцами. В ту же секунду из руки графа Мемфисского вырвался шар бело-голубого пламени – и его свет стал последним, что Агамемнон увидел в жизни.
- Итак, могу я кое о чем вас попросить, «граф Мемфисский»? Не соизволит ли Ваше Сиятельство заняться уборкой того, что осталось от экипажа? – «Авель Найтрод» легонько пнул ногой лежащее на полу обгоревшее тело и добавил: - Поторопись. Можешь взять с собой автоягдов. Я пока пойду на палубу. Видишь ли, это мой первый визит в столицу Империи. Думаю, с моря на нее открывается восхитительный вид.
«Граф Мемфисский» лишь безмолвно кивнул в ответ. Юноша повернулся на каблуках и, напевая какую-то веселую мелодию, направился на палубу.

Море под кристально чистым голубым небом сияло, словно безграничный ковер из сапфиров. «Нериада» мчалась сквозь этот ярко-голубой мир, рассекая волны. Темные паруса выделялись на фоне неба. Несмотря на встречный ветер, корабль шел очень быстро – все благодаря электродвигателям, работающим на энергии солнца. Поглощающие ее фотовольтаические*7 крылья были скрыты самым большим парусом.
Юноша облокотился на изящную фигуру, вырезанную на носу корабля. Некоторое время он молча смотрел вдаль, затем с его губ сорвался едва слышный вздох.
- И в самом деле прекрасно… Вот, значит, как выглядит «сапфировая стена».
Перед грядой мягких холмов постепенно вырисовывались очертания двух мысов. Они назывались Анадолу и Румелия*8 и располагались по две стороны пролива Босфор, соединяющего Черное и Средиземное моря*9. В древности это была граница двух континентов под названием «Европа» и «Азия». Тогда, задолго до Амагеддона это место считалось стратегически важным пересечением всех морских и наземных торговых путей.
Тут взору юноши открылась удивительная картина: где-то на горизонте появилась стена яркого света, которая, разрастаясь, постепенно накрыла собой весь пролив. Вскоре над Босфором и прилегающими к нему землями возвышался сияющий пурпурно-голубой купол, будто сложенный из сапфиров.
Юноша не верил своим глазам. Однако он понимал, что этот огромный купол, протянувшийся на множество километров, не был миражом или игрой света. А меж тем в середине купола начал постепенно вырисовываться силуэт города, отчего происходящее казалось еще более фантастическим.
- Прекрасно… Это и есть Город Сумерек, - пробормотал молодой человек, не в силах отвести взгляд.
Под защитой сапфировой стены лежал огромный город, прекраснее которого не было на свете. Многочисленные купола утопали в зелени деревьев, башни минаретов стремились ввысь, изящно выгибались арки и ворота…Казалось, что это был город из сказки – нет, из далекого прошлого. Город, на который пал гнев Господний, и который был в наказание навеки заключен в драгоценный камень.
Корабль продолжал свой путь вперед, и город стремительно увеличивался в размерах. Теперь было ясно, что это действительно не мираж.
«Нериада» мчалась на огромной скорости прямо в голубое сияние, однако юношу это, казалось, нисколько не беспокоило. Он мечтательно рассмеялся и нежно прошептал:
- Доброе утро, Византия, столица Империи… и спокойной ночи, Византия, моя невинная жертва…


*Кетуда – турецкое имя, а также турецкое обращение к дворецкому. Что очень логично, поскольку кетуды – это слуги метоселан.

*2 domn – от латинского слова domnul – господин, хозяин.

*3 Карамюрсель - в Турции небольшие военные суда, ставшие в XIV в основой османского флота, названные так по имени его организатора Кара Мюрселя. А еще город такой есть)

*4 Решила оставить название латиницей. Дословный перевод – «сапфировая стена», если я ничего не напутала.

*5 Дхимми - это немусульманское население мусульманских государств, т.е. те, кто не являясь правоверными, находятся под защитой государства и платят подушную подать. (с) Tarkin

*6 а вообще слово «боярин» в контексте Империи продолжает ужасно меня раздражать Т_Т

*7 такое слово действительно есть, но убейте меня, если я знаю, что оно значит О_о

*8 Карта 1801 года вам в помощь) там все очень наглядно
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Rumelia_map.jpg

*9 строго говоря, он соединяет Черное море с Мраморным. Но потом через Дарданеллы можно и в Средиземное попасть.